Аудиовыставка «Поет Федор Шаляпин»
из цикла «Голоса русского простора»
В истории российского и мирового вокально-сценического искусства нет имени, которое бы по своему обаянию и популярности среди самых широких масс могло сравниться с именем Федора Ивановича Шаляпина. Он приехал в Самару в третий раз в сентябре 1909 года, остановился в лучшей гостинице Самары «Гранд-отель» (ныне гостиница «Жигули»), в лучшем номере люкс на втором этаже. 18 сентября он дал единственный концерт в театре-цирке братьев Калининых «Олимп» (современная филармония). Леонид Рафельсон в своей книге «Замечательные гости и жители нашего края» пишет: «Утром 18 сентября Ф.И. Шаляпин дал интервью сотруднику самарской газеты “Волжское слово”. В тот же день отправился на Всехсвятское кладбище искать могилу матери. Евдокия Михайловна Шаляпина, урожденная Прозорова заболела холерой и умерла в Самаре в 1891 году в земской больнице (ныне больница имени Пирогова). Была похоронена на Всехсвятском кладбище, которое находилось недалеко от железнодорожного вокзала (ныне это территория городского парка им. Щорса). Через семь лет Шаляпин напишет: “Ни церковный сторож, ни причт церковный не мог сказать мне, где хоронили бедных из больницы в год смерти матери. Только какой-то священник отвел меня в уголок кладбища, заросший сорными травами. И сказал «Кажется, здесь». Я взял комок земли, который храню и до сего дня, отслужил панихиду, поплакал о матери, а вечером, во фраке, с триумфом пел концерт. Как будто так и надо...”».
Этот концерт слушал Георгий Александрович Шебуев, в будущем известный самарский драматический актер. Шебуев вспоминал: «…Все было спето в этот вечер великолепно. Но хочется остановиться на том, что даже почти через полвека, по сей день, живо и незабываемо. Прежде всего – это спетый в первом отделении “Пророк” Римского-Корсакова. Первая половина “Пророка” была спета с какой-то особой внутренней сосредоточенностью. Певец как бы вспоминал давно минувшие сокровенные видения и мысли. Он был еще, казалось, таким, каким я видел его на улице перед концертом.
Затем в его голосе появились суровые и резкие интонации:
“И он к устам моим приник
И вырвал грешный
Мой язык...”
– и лишь с первой строкой заключительной фразы “Восстань, пророк! И виждь и внемли!” – глаза его широко раскрылись, голос зазвенел, и животворная, горячая волна его колдовского голоса заполнила зрительный зал». Свой восторженный рассказ о концерте А. Г. Шебуев завершает так: «Попытка дать исчерпывающую характеристику его пению – это попытка простым карандашом передать буйные и контрастные краски тропического пейзажа».
Когда Шаляпин пел «Двух гренадеров», «Блоху», «Сомнение» Глинки, русские народные песни, к образам, созданным на оперной сцене, прибавлялась целая галерея новых, рожденных без партнеров, без костюмов и грима, без помощи декораций и театрального занавеса одною лишь силою пения, слова и той игрой, которая заключена в слове и в пении и которая потрясала слушателей Шаляпина нисколько не меньше, нежели его спектакли.
К сожалению, не сохранились записи концертного исполнения романса Шумана «Во сне я горько плакал», «Менестрель» Аренского, «Три дороги» Кенемана, «Семинарист» Мусоргского. Но и в тех записях, что сохранились, совершенно ясно и ощутимо можно увидеть то, о чем пел великий бас: и тупоголового короля, приказывающего сшить блохе бархатный кафтан, и Степана Разина, бросающего в Волгу персидскую княжну, и крестьянку, глядящую вслед уходящему с армией барину-офицеру.
Треки:
Подготовлено отделом искусств ГБУК «СОУНБ».
Заведующий отделом искусств «СОУНБ» Загорулько Ирина Алексеевна, телефон: (846) 335 68 73; art@libsmr.ru